К 265-летию атамана М.И. Платова
(Продолжение. Начало в «ЧЛ» № 32-34)
V.
Часовые и лакеи все так же недвижно стояли у своих дверей, когда Матвей Иванович, ошеломленный всем происшедшим, проходил анфиладою великолепно убранных комнат к выходу.
– «Домой, отдыхать! – думал Матвей Иванович на ходу: – А где ж теперь у меня дом?… Время позднее, куда я сунусь?… Не в крепость же опять! Ах ты, грех! Были знакомые, да не знаю, где они, и дорог здесь не знаю…
– Не туда, ваше превосходительство! – остановил его лакей, – Вам к выходу надобно? Вот пожалуйте направо, потом налево, там прямо и опять направо…
– Да проводи ты меня, ради Бога, я век отсюда не выберусь без того: в первый раз я здесь.
Лакей проводил Матвея Ивановича до широкой лестницы и воротился назад.
– «Просто, как во сне, хожу! – думал Платов, спускаясь с лестницы, – Крепость, царь, табакерка, атаман, поход на Индию!… Теперь–то куда?»….
Внизу лестницы, в широком вестибюле стояли недвижные часовые, несколько лакеев и важный разодетый швейцар. Видя сходящего с лестницы генерала, лакеи вытянулись, швейцар приготовился распахнуть дверь, как вдруг Платов обратился к швейцару с вопросом:
– А скажи мне, любезный, не знаешь ли ты здесь какой–нибудь квартиры, где бы мне ночевать можно было?
Швейцар удивился: такой случай, чтобы генерал, удостоившийся аудиенции у императора, не имел пристанища, был для него первый. Он не знал, что ответить, и глядел на генерала во все глаза, соображая… Форма казачья, никогда такого лица видать не приходилось приезжающим, а сегодня этот генерал доставлен с фельдъегерем… – Эге–ге! Этот фасон нам известен! – сообразил швейцар и спросил Платова:
– Вы, надо быть, приезжий, ваше превосходительство?
– Да приезжий, любезный, приезжий.
– Экипажу вашего с вами нет?
– Я не знаю, где мой экипаж… – начал Матвей Иванович и смутился… – «Что за чуха! Коли б был мой экипаж, так был бы и верзила этот тут, он бы глаз с меня не спустил»…
– Видишь ли, любезный, – снова начал Платов: – у меня нет экипажа… уехал он…
Швейцар и все лакеи смотрели на путающегося в речах генерала странно, «как кот на говядину», по словам самого Матвея Ивановича.
– Я, видишь ли, любезный, с Дона, здесь у меня никого знакомых нет, да и время позднее…
– Понимаем–с, ваше превосходительство… Самое теперь для вас лучшее идти в трактир «Демута» и там взять отдельный покой.
– «Демута»? А где твой «Демут»?
– Как, ваше превосходительство, вы и «Демута» не знаете? «Демута» у нас старый и малый знает в Питере.
– Ну, а я, видишь, не питерский, я издалека, с Дона! Сделай милость, проводи меня к этому «Демуту».
– Не могу я, ваше превосходительство, отлучиться, а пошлю с вами кого–нибудь из свободных слуг.
– Севастьянов, – обратился швейцар к одному из лакеев: – пошли сюда какого–нибудь истопника.
Через минуту Матвей Иванович вышел в сопровождении истопника от дворца по подъемному мосту и направился по темным и безмолвным улицам, мимо бараков вокруг дворца, мимо обширного белевшего снегом Царицына луга; снег хрустел под ногами; изредка попадались будки, окрашенные по форме белыми и черными полосами, и бутари спали в них, завернувшись в собачьи тулупы и обняв длинные алебарды.
Матвей Иванович кутался в легкую шинель (такая с ним осталась в крепости) и шел, погруженный в глубокие думы. Было от чего голове треснуть: происшествие выходило совсем сказочным; надо было собрать все силы ума и души, чтобы не потеряться в этой фантасмагории… Мертвое безмолвие улиц нарушалось только скрипом снега под ногами, и вдруг в тихом морозном воздухе прокатились через Неву и широкую площадь Царицына луга унылые, хватающие за сердце, звуки курантов крепостной церкви. Они точно стонали в воздухе своей грустной мелодией, и Матвей Иванович вздрогнул и остановился. Слезы показались на его глазах.
– «Я не там, я на свободе, я скоро еду на Дон… Благодарю тебя, Господи!» – чуть не выкрикнул Платов в умилении и стал творить крестное знамение и класть низкие поклоны. Удивленный истопник остановился и глядел на набожного генерала, ничего не понимая.
– Веди дальше! – приказал Матвей Иванович служителю. Душа его была переполнена разнородными чувствами…
VI.
Перейдя канаву, мимо царских конюшен, свернули путники в улицу и остановились перед подъездом с горящим фонарем.
– Вот здесь трактир «Демут», – сказал истопник: – счастливо оставаться, ваше превосходительство.
Платов нашарил в кармане кошелек с деньгами (еще с Дона остался) и заплатил слуге за проводы, а сам позвонил у запертой двери.
Был уже поздний час вечера, однако заведовавший номерами приказчик еще не спал и пришел на зов слуги, удивляясь присутствию генерала в такой час.
– Любезнейший, – обратился к нему Платов, – где бы мне тут переночевать?…
– Можно–с, ваше превосходительство, вам номерочек?
– Номерочек, или так какую каморочку, я заплачу.
– Дело известное, что у нас постояльцы за плату; пожалуйте, я вам покажу номерок.
Утомленный Платов не стал рассматривать отведенного ему помещения; он рад был добраться до места; вид чистой постели под пологом еще более дал ему почувствовать утомление. Он сел на стул у стола и потребовал себе чего–нибудь поесть и горелочки. Слуга ушел исполнять приказание, а приказчик не уходил и мялся у двери.
– Чего тебе еще? Деньги? До завтра разве не можешь подождать? На, возьми!..
– Не деньги–с, ваше превосходительство… а пожалуйте ваш вид или паспорт, или если проезжим делом, подорожную вашу пожалуйте…
– Нет у меня подорожной; разве нельзя без этого?
– Никак нельзя, ваше превосходительство! Знаете, какие при нынешнем императоре порядки? Как вас через заставу–то пустили в город без подорожной, коли вы приезжий?!. А нам никак нельзя: из квартала строгий приказ – доставлять бумаги приезжих сию же минуту и без бумаг не оставлять на ночлег никого…
– «Господи помилуй! Этого еще только не доставало! Что ж мне теперь делать?.. Вот–те и атаман всего Донского войска, вот–те и завоеватель Индии!.. Усталую голову приклонить негде!.. За бесписьменность в квартал могут стащить!»…
Такие мысли проносились в голове Матвея Ивановича, пока он, огорченный речью номерного, не знал, что ответить на это, и «стал в пень», по его словам.
Можно бы нашуметь и прогнать надоедного мужика, чтобы не мешал отдохнуть и выспаться до утра, но практичный и напуганный Матвей Иванович сообразил, что это выйдет еще хуже и можно всерьез попасть на съезжую… – «Оно вот в сибирке не так круто и жестко, как в крепости, да все под караулом», – думалось Платову, а ему так хотелось, наконец, быть на свободе, выспаться на хорошей постели, в чистой комнате со свежим воздухом…
Матвей Иванович решил лучше подняться на дипломатию и стал уговаривать номерного:
– Послушай, любезный, я так устал, меня разбило дорогою, у меня все кости и голова болят… Я теперь тебе ничего не могу сказать или вида дать: затерялся он у меня, что ли? Не знаю, при мне нет… Да ты успокойся: я не беглый, я – генерал казацкий, вот у меня и табакерка царская… видишь, на ней портрет императора… На–ка тебе, любезный, на горелочку, чтобы ты не беспокоился до завтра.
Платов дал номерному серебряный рублевик.
– Покорнейше благодарим, ваше превосходительство, – принял, кланяясь, рублевик исполнительный номерной, – одначе как же с кварталом–то?.. Очень уж мы обязаны…
– А плюнь ты на свой квартал! – вспылил было Платов, но тотчас переменил тон: – Ты вот что, любезный, коли уж так беспокоишься насчет меня, то вот тебе еще два рублевика, пошли ты кого–нибудь сейчас же на спех под Невский монастырь, в казачьи слободы, к землякам моим донским казакам и вели сказать, что, мол, Платов–атаман у тебя ночует и чтобы пришли утром со мной повидаться.
– Слушаю–с, ваше превосходительство – ответил немного успокоенный номерной, но совсем оставить в покое своего странного постояльца еще не мог. В это время слуга внес водку и закуски и вместе с этим под мышкой большую книгу. Приказчик развернул ее перед Матвеем Ивановичем, обмакнул гусиное перо в чернила и протянул к нему.
– Это еще что на книгу живота ты принес? Чего еще от меня надобно?..
– По крайности, ваше превосходительство, извольте записать вот здесь по линеечкам ваш чин или звание, имя, отчество, фамилию; теперь вот тут – на службе состоите, или в отставке находитесь; тут вот – сколько при вас слуг, тут –откуда приехали…
– «А не брякнуть ли: приехал из крепостного каземата с фельдъегерем?» – мелькнуло в голове Платова.
– Тут извольте написать: по казенному ли поручению, или по своей надобности; на постоянное ли жительство, или проездом и сколько времени намерены пробыть в резиденции его величества…
Матвей Иванович опять «стал в пень»: как ответить на большинство вопросов?.. Ответить все правильно, как было, то выйдет такая неправдоподобная чуха, что примут за сумасшедшего или проходимца и уж, наверное, стащат в квартал за пачканье официальной книги арабскими сказками…
Матвей Иванович опять взялся за дипломатию: выпил рюмку водки, закусил, взял с видом величайшего утомления перо и написал собственноручно о чине, фамилии и о том, что состоит в службе. Дальше он остановился, выпил опять и сказал:
– Довольно пока, любезнейший, завтра я напишу остальное, а сегодня у меня голова треснуть хочет. Оставь ты меня в покое с этой книгой живота и ступай себе спать, да и мне дай отдохнуть. Завтра узнаешь все… Да не забудь, пожалуйста, послать под Невский к казакам сейчас же кого–нибудь. Я тебе за это еще заплачу… Ступай!..
Платов сердитым орлом посмотрел в глаза приказчику; тот вздохнул, почувствовав себя неловко под этим взглядом, забрал свою книгу и с поклоном удалился из номера, мысленно решив тотчас же послать подозрительные показания необычного постояльца в квартал для очистки себя перед полицией.
– «Либо важная персона, либо мазурик!» – решил в своем уме номерной.
– «Ф–фу! Слава тебе, Господи! Отвязался!» – вздохнул, наконец, Платов и принялся за ужин.
Оставшийся слуга разостлал постель, приготовил все, что надо, остановился у двери, ожидая приказаний, и подозрительно поглядывал на приезжего генерала, у которого нет паспорта, который о себе сказать ничего не может, у которого багажу нет ни нитки, слуг, ни одного даже казачка; а между тем стоит на столе, переливаясь всеми цветами радуги, бриллиантовая табакерка с портретом императора.
Матвей Иванович плотно поел, хорошо выпил и, приказав все убрать и не беспокоить его больше, помолился усердно Богу, поцеловал свой нательный крест и завалился после всех треволнений спать богатырским сном…
VII.
Казачьи слободки под Невским монастырем уже спали, после пробития зари, глубоким сном; лишь казаки–сторожа у ворот кутались в волчьи тулупы и дремали в полглаза, сидя в будочках. Щедро вознагражденный приказчик трактира «Демута» исполнил просьбу своего постояльца, больше из боязни перед кварталом и для очистки себя, и послал под Невский в ту же ночь.
Полусонный казак–дежурный сначала ничего не понял из объяснений посланного, а потом, услышав: «атаман Платов здесь и ждет вас», схватил посланного под руку и счел нужным представить по начальству. В офицерском флигеле еще не спали, и светились огни. Весть, принесенная посланным, ошеломила всех неожиданностью. Он говорил об опальном Платове, сидящем в крепости, как ходили между офицерства слухи, и слова трактирного слуги показались подозрительными.
Времена Павла I были полны доносами друг на друга; сам император, не доверявший окружающим, видевший везде и во всяком таящуюся крамолу, был порывисто подозрителен, и таким характером государя многие недобрые люди пользовались для низких целей и, вместо успокоения, еще разжигали эту подозрительность. И все государство было охвачено паникой; всякий боялся за себя и близких, а нередкие примеры неожиданной и быстрой кары поддерживали общество в напряженном состоянии страха и подозрительности.
Казакам показались слова трактирного слуги ложным слухом, подвохом, хитрой уловкой, чтобы подвести их под гнев императора каким–нибудь доносом о их неблагонадежности.
Задержав пока посланца у себя, они послали расторопного казака верхом съездить в трактир и справиться об истине слов неожиданного вестника.
И верилось, и не верилось. Радостно–невероятный слух с необыкновенной быстротою разнесся по всем помещениям; казаки просыпались от крепкого сна, и всем донцам стало уже не до сна в ожидании подтверждения слуха о воскресении из мертвых любимого «батьки» Платова…
(Продолжение следует)
Подготовила к публикации
Ирина Касаркина.
От редакции: источник — «Из новой книги: Жизнь и подвиги Графа Матвея Ивановича Платова. Соч. Николая Смирного. 6 Части. М. 1821». Стиль и орфография подлинника сохранены.