О памяти и памятниках
На тринадцатом году своего существования примирение с согласием красных казаков с белыми (говорю об одноименном памятнике, в 2005-м году с помпой открытом на более чем неподходящем месте — на площади Ермака близ алтарной стороны Вознесенского Патриаршего собора) пошли трещать по всем швам и жирными ломтями псевдогранита, отягощенного некачественной штукатуркой, отваливаться. Первой на чахлые белые петуньи рухнула правая часть его, обращенная в сторону атрибутов белой гвардии: шашке, башлыку и офицерской фуражке с кокардой. Цементная основа левой стороны, взирающей на красноармейские символы, оказалась покрепче и пока держится (о, только не ищите, друзья, в моих словах тайного смысла), так что петуньи алого цвета, из года в год упорно и любовно сажаемые здесь (строго — красные цветы — красным, а белые — белым), не пострадали. Да и весь облицованный под гранит монумент подернулся значительными и многочисленными трещинами. Особо грустно выглядит памятный знак Уральскому казачьему войску. Впрочем, и Астраханское, а также и Семиреченское казачество могут быть уверены, скоро и их памятные знаки разделят судьбу уральцев. Потому печальный лик казачки и кадета-казачонка (фигуры сего монумента), принесшего две розы в дар покинувшим сей мир в его минуты роковые враждовавшим насмерть представителям российского казачества, обретают и еще один невеселый смысл. Те розы теперь можно возложить и по поводу преждевременной кончины данного объекта городской скульптуры. Вопрос — а зачем создавать такие памятники-скороспелки, век которых едва 13 лет? Увы, нет ответа.
Вообще же, уважаемые господа и дорогие товарищи, памятники надо ставить дозированно, редко да метко, как мудро говорят в народе, а не плодить их повсеместно, как поганки после дождя, руководствуясь конъюнктурными и прочими «датскими» соображениями. Тогда не произойдет девальвация самого понятия памяти и отношения к монументам и обелискам. А то сегодня племя молодое, незнакомое, как когда-то любовно наименовал его поэт, а попросту детвора и подростки совершенно не понимают, как надо относиться к этим объектам человеческой, то бишь нашей с вами недавней и славной истории и ее героям.
Приведу в пример один случай. Днями иду через Платовский сквер. Время предзакатное, малолюдно, выходной. А на левом от монумента вихрю-атаману невысоком гранитном обелиске, под которым упокоились борцы за власть Советов, скачет (иного слова не подберу), дробно топая ногами в кроссовках, мальчишка лет двенадцати. На мой изумленный вопрос: «Мальчик, ты что — больной?!..» (а что было еще сказать в подобной исключительной ситуации, чтобы не сорваться на возмущенный крик, воспитательные упреки и призывы к его сомнительной совести?) ответ был ожидаемый: «Не-а… А чо?». Пришлось объяснить переростку-недоумку, «чо» означает его дикое поведение на братской могиле в центре города и как оно называется. Хочется верить, что до пацана что-то дошло.
Но он был один, без приятелей и их поддержки. Рисоваться и бравировать глупой смелостью было не перед кем.
Иной же случай произошел рядом с Новочеркасским суворовским военным училищем МВД, которое находится на пересечении улицы Пушкинской и Платовского проспекта. У входа в здание стоит бронзовый бюст генералиссимуса А.В. Суворова в окружении двух массивных пушек — точных копий грозных орудий, побывавших с ним в 1799 году в альпийском походе. Здесь остановилось прогуливающееся семейство с двумя детьми — дочкой лет восьми и сынишкой-детсадовцем. Веселые отпрыски, поощряемые мамашей с фотоаппаратом в руках, тотчас же полезли верхом на пушку. Ради броского кадра они с неменьшим удовольствием взгромоздились бы и на голову самого знаменитого русского полководца. На вежливое замечание о том, что славное это вооружение не место для глупых фотосессий, любве- обильная мать заявила почти прогнозируемое: «А чо с ней сделается? Мы ж на минутку». Так детям был ненавязчиво дан крепкий урок вседозволенности. Не удивляйтесь, если в следующий раз они с ногами залезут — уже без помощи своей неразумной мамки, на символ казачьей нашей столицы — бронзового казака, сидящего на скамеечке близ администрации (уже и мне не раз приходилось сгонять таких умельцев), либо на любой не огороженный колючей проволокой памятник. «На минутку ж».
Раньше в советских детсадах еще совсем маленьких деток учили проситься в туалет культурно: «Можно на минутку?» Люди стеснялись даже отправление естественных нужд называть прямо и грубо. Сегодня же гадить в прямом и переносном смысле очень многие молодые люди стесняться перестали. Напротив, этим чуть ли не гордятся. Для них кинуть тот же мусор где попало — норма. Ведь прямо у подножия памятнику Примирению и Согласию, среди редких цветов лежали брошенные пластиковые бутылки, пробки и пакетики от чипсов. Табличка с тыльной стороны монумента с указанием даты его создания и именем скульптора залита намертво какой-то гадкой липкой дрянью, засохшей темными подтеками. А уж сколько пивных бутылок раскинулось в метре от него и вокруг, сразу и не сосчитать. Выпивохи «примирялись» здесь по полной. И никто видеть этого, увы, не хочет. Или видит, но не знает, как же с этим бескультурным беспределом бороться? Как долго, сограждане, продлится это время тупого равнодушия и бесстыдства? Если бы только всего те самые пресловутые 13 лет.
Лариса Лиховидова,
член Союза журналистов России.
Фото автора.
От редакции. А читатели звонят в «ЧЛ» снова и снова: рассыпается постамент еще одного новодела «эпохи правления генерала Волкова» — памятника Платову на коне, что на проспекте Платовском перед собором…