Во второй половине XIX века в жизнь казаков разнообразие вносили не только церковные праздники, но и проводившиеся на Дону городские и войсковые торжества.

ПРАЗДНИКИ  ЦЕРКОВНЫЕ И МИРСКИЕ 

Особенно велика была религиозная составляющая  праздников престольных. Они начинались литургией - торжественной церковной службой в честь того святого либо события, во имя которого был назван храм, престольный праздник которого и отмечался в этот день. После завершения церковной службы все присутствовавшие на ней прихожане и гости этого храма совершали крестный ход вокруг него. В руках они несли иконы и хоругви, сопровождая свой путь церковными песнопениями, получая от этого  наслаждение и ощущая некую благодать.

Неподалёку от храма, в котором проходил престольный праздник, владельцы аттракционов того времени – качелей да каруселей – предлагали молодым людям получить удовольствие от катания на них за сносную цену. Раскручивали карусели подростки, которые после нескольких раскруток веселящейся на каруселях за деньги публики в качестве платы за свои труды получали возможность и самим прокатиться на каруселях несколько кругов. А барышень на качелях раскачивали их кавалеры: до тех пор, пока те не начинали визжать от того, что у них якобы «в животе ветер делается».

За веселившимися и развлекавшимися молодыми людьми наблюдали матери семейств. Одни из них высматривали  подходящих невест для своих достигших совершеннолетия сыновей, другие - женихов для дочек на выданье. Зачастую тут же присутствовали и профессиональные свахи, заранее изучавшие будущую свою клиентуру и предварительно знакомившиеся с нею. У торговавших здесь с лотка разносчиков можно было приобрести по сходной цене конфеты и пряники, орехи и семечки. И тут же употребить их.

В самом конце XIX века на особо многолюдных празднествах стали появляться со своими ещё громоздкими деревянными фотокамерами на выдвижных треногах и первые в столице казачьего Дона фотографы. После проведённой ими фотосъёмки они здесь же - в обустроенной в палатке походной лаборатории - проявляли стеклянные фотопластинки и  контактным способом экспонировали с них на фотобумагу фотоизображения. А затем   наклеивали листки фотобумаги на стекло для глянцевания и просушки фотографий под лучами жаркого (либо уже не вполне жаркого, если дело было на праздник Покрова) донского солнца. Собравшиеся у стекла зеваки принимались разглядывать ещё сырые фотоотпечатки и обсуждать их.

Зимою - в день крещения Господня - из временного (ещё деревянного) собора его причт (служители) и прихожане по широкому проспекту спускались к реке Аксай, в своё время специально подведённой к этому месту путём спрямления её русла посредством прорытия канала. Прихожане направлялись сюда для крещенского водосвятия. Оттого сбегающий к реке широкий проспект был назван Крещенским, каковым он официально и именовался в досоветский период.

До начала 1860-х годов хождению напрямую к месту водосвятия ничто не препятствовало. А вот с 1863 года участникам процессии пришлось ходить уже через проход-проезд, оставленный в возведённой тут железнодорожной насыпи. Пройдя под железнодорожным полотном, процессия приближалась к вырубленной в ледяном покрове реки полынье крестообразной конфигурации. Священник творил молитву, производя при этом необходимые манипуляции с имевшимся в его руках серебряным крестом.  После чего вода считалась освящённой и могла набираться прихожанами для дальнейшего её хранения в их домах и использования по необходимости.

Нашим современникам, конечно, интересно знать, окунались ли в ледяную купель новочеркасцы того времени. Да, и в то время находились люди, стремившиеся выделиться из общей массы прихожан. Но охотников отличаться от других таким образом в то время были считанные единицы! Они были известны всем прихожанам храма и повторяли успешно освоенную ими процедуру из года в год.

Но были у горожан праздники и развлечения, не связанные с праздниками религиозными. Например, ярмарки, проводившиеся в Новочеркасске несколько раз в году. Проводились они на площади, называвшейся Ярмарочной и располагавшейся на территории, ограниченной современными Баклановским проспектом, улицами  Ларина и Будённовской. На этой площади можно было не только найти и приобрести всевозможную сельхозпродукцию, но и получить за соответствующую мзду всевозможные развлечения, включая музыку бродячего шарманщика и представление странствующего кукольного театра. Если обыватель приходил на ярмарку не один, а со своими детьми, то представление кукольного театра он наблюдал, находясь практически в кругу семьи.

В бродячем кукольном театре игрались такие народные казачьи пьески, которые народ хранил в своей памяти и разыгрывал в станицах как святочные представления. К таковым относились пьесы  «Ермак», «Степан Разин», «Александрово действо» (об Александре Македонском). А сами кукольники также сочиняли незатейливые пьески на злобу дня, героями которых  становились народные любимцы, прославившиеся в недавних боях и походах второй половины  XIX века -  генералы Бакланов, Скобелев и другие.

 ОБЩЕГОРОДСКИЕ ТОРЖЕСТВА

Во второй половине XIX века Новочеркасск несколько раз посещали Высочайшие особы. Это были не только царствовавшие в тот период императоры, но и Великие князья из числа сыновей  и братьев императоров. Некоторые из них пребывали тогда на посту атамана всех казачьих войск (то есть были прямыми начальниками атаманов войска Донского того периода и офицеров войскового штаба). Эти высокопоставленные лица, посещая Дон, с 1863 года стали размещаться в новопостроенном Атаманском дворце, перед которым и проходили воинские церемонии.

Столичное начальство принимало рапорты подчинённого ему войскового командования и небольшие парады собираемых в таких случаях в столицу казачьего Дона подразделений, составленных из находившихся в этот период на льготе (в запасе) казаков. Вполне естественно, что парады эти привлекали к себе внимание и части горожан как из числа войсковых офицеров и городских чиновников, так и из числа членов их семей. Именно о таких и им подобных моментах написаны известные стихотворные строки «Кричали женщины «Ура!» и в воздух чепчики бросали».

Большие торжества при огромном стечении народа прошли в Новочеркасске в 1870 году – в дни празднования 300-летия войска Донского. На эти торжества прибыл бывший в тот период атаманом всех казачьих войск наследник-цесаревич Александр Александрович - будущий император Александр III с супругой – государыней цесаревной Марией Фёдоровной. Помимо традиционного воинского парада и церковных служб, всероссийский атаман с атаманшей 22 мая  побывали там, где в этот день проходило народное гулянье - в Александровском саду, празднично иллюминированном и украшенном стендами с экспозициями по истории Донского казачьего войска - достойные внимания не только простолюдинов, но и высочайших особ.

Памятным для донцов был также приезд Александра Александровича, ставшего к тому времени уже императором, на Дон в мае 1887 года. На этот раз император Александр III прибыл в Новочеркасск не только с императрицей Марией Фёдоровной, но и с их сыновьями - Великими князьями Николаем (будущим императором Николаем II) и Георгием Александровичами.  Как писали хроникёры того времени, «Их Величества соизволили остановиться в атаманском доме». На следующий день – 6 мая - состоялся Войсковой круг. На нём император прочёл очередную грамоту, жалованную Донскому казачьему войску, и вручил наследнику цесаревичу пернач – знак атамана всех казачьих войск империи. А затем за накрытым во дворе Атаманского дворца столом, за которым восседали атаманы донских станиц и волостные старшины, император провозгласил тост за здоровье новоявленного атамана всех казачьих войск. В ответ на это загремело восторженное и оглушительно-громкое казачье «Ура!».

В последующий день у рощи, насаженной за городом в период атаманства (1874-1881 гг.)  М.И. Краснокутского, был произведён Высочайший смотр казачьим частям, в числе которых были 12-й Донской полк, казачье юнкерское училище, артиллерийская батарея, по одному полку ещё не служивших  малолеток и подростков.  Последние столь лихо промаршировали мимо Высочайших особ, что удостоились похвалы императора. Ободрённые, они хотели продемонстрировать ещё и свою джигитовку, но императрица не пожелала подвергать детей опасности. И те с песнями покинули место проведения парада. Всем участвовавшим в параде казачатам было пожаловано по серебряному рублю с профилем императора, которые те хранили как святыни. Немало было таких рублей и в  семьях новочеркасцев.
ВОЙСКОВЫЕ ТОРЖЕСТВА 

Особыми были в Новочеркасске не только светские праздники, но и войсковые торжества. К таковым в первую очередь относились периодически проводившиеся здесь Войсковые круги. Однако круги эти в XIX веке были уже не деловыми собраниями вольных донцов, на которых они проявляли своё волеизъявление и решали важные для них вопросы, а, по сути,  своеобразными церковными парадами. Во время проведения этих кругов донцы сначала традиционно присутствовали на церковной службе.

После её завершения донцы, выйдя из соборного храма и построившись под дарованными им российскими монархами знамёнами, заслушивали очередное прочтение текстов некогда присланных им на Дон этими монархами Высочайших грамот. Зрелище было ярким и броским: пестрели колонны казаков, обмундированных в алые и в голубые мундиры лейб-гвардии Казачьего и Атаманского полков, в зелёные мундиры 6-й гвардейской казачьей батареи, в синие мундиры армейских казачьих полков… Но никаких судьбоносных для казачества решений на этих кругах уже не принималось.

Зато ежегодно (более двухсот лет подряд) в присутствии донцов воспевалась вселенская панихида некогда павшим в Азове казакам-героям.  Воспевалась она  за неимоверные трудности, понесённые донскими казаками в удерживавшемся ими 3 месяца Азове, осаждённом турками и их союзниками в 1641 году. За приобретённую тогда донцами славу Дону. А также в память об обращённой к царю и к патриарху просьбе донцов – «помянуть души их грешные в кругу христолюбивых воинов своих, обстоящих с хоругвями могилы их».  

Церемониал этой панихиды совершался следующим образом. В сыропустную субботу масленицы (то есть в последний субботний день перед Великим постом)  походный атаман в чине штаб-офицера  брал из трех новочеркасских станиц ополчение и вёл его повзводно к станице Старочеркасской. Здесь новочеркасская команда казаков соединялась с казаками этой станицы, шедшими под своими  знаменами, и они вместе отправлялись в  Монастырское урочище. Сюда же к этому же времени строем, во главе со своими атаманами, подходили казаки из станиц Аксайской, Манычской и Ольгинской.  

По команде походного атамана все казаки становились вокруг могилы своих казачьих предков  вместе с несколькими сотнями жителей ближайших станиц, и в их кругу совершалась вселенская панихида. На той панихиде, при пении «Со святыми упокой», всем ополчением производился общий ружейный залп. В конце панихиды ружейный залп производился трижды.
После окончания панихиды и небольшого перекуса всё ополчение под предводительством походного атамана отправлялось в Преображенскую церковь, сооружённую у станичного кладбища на месте захоронения  донских воинов, некогда павших в бою с татарами. Во время этого перехода казачья молодежь скакала на лошадях, а шедшее колоннами ополчение затягивало песни, прославлявшие удалую и вольную жизнь казаков минувших времён. Прибыв к храму, ополчение и все жители слушали в нём вторичную панихиду, отправляемую соборно уже по всем донским воинам,  «за веру и отечество на брани живот свой положившим». После  окончания панихиды производился заключительный общий залп, и ополчение распускалось.

Иерей Григорий Александрович Левитский, бывший священником Воскресенского собора в станице Старочеркасской с 1841 года по 1872 год, являвшийся также одним из первых на Дону краеведов - автором работы «Старочеркасск и его достопримечательности», изданной в Новочеркасске в 1906 году - утверждал, что в станице среди жителей издавна существовало одно предание. А именно: что на кладбище Монастырского урочища в 1642 году были погребены кости трёх тысяч мужественных казаков-героев, которые пали во время защиты ими Азова. Но потом, при оставлении ими крепости, как заповеданные заветом «да не оставит их братство на басурманской земле», кости эти были перевезены из Азова и погребены на этом кладбище.

К концу XIX века ритуал поминовения казаков-героев прошлых веков стал более солидным и торжественным. Его стали звать ВОЙСКОВОЙ ПАНИХИДОЙ. В нём стали задействовать уже не только казаков из ополчения Новочеркасска и ближайших к Старочеркасской станиц, но и подразделения донцов, состоявших на действительной военной службе. В Монастырское урочище теперь уже прибывал сам атаман Черкасского округа области войска Донского. Сюда же выдвигалось подразделение казаков, находившихся в тот период на службе в расквартированной в Новочеркасске  отдельной казачьей сотне. В урочище доставлялась пара орудий донской артиллерии с орудийной прислугой из числа казаков-артиллеристов, звавшихся батарейцами. Из этих орудий в Монастырском урочище в нужные моменты казаки-батарейцы салютовали несколькими холостыми орудийными выстрелами.

В день проведения исторической панихиды в Монастырское урочище - в последнюю перед Покровом субботу - стали прибывать теперь уже не только казаки близлежащих, но и более отдалённых от урочища станиц – Кривянской и Грушевской. Они встречались здесь со своими однополчанами, с которыми проходили действительную службу в первоочередном  седьмом Донском казачьем полку, а затем, находясь на льготе (в запасе) и числясь уже в полках второй очереди, периодически встречались во время лагерных сборов, проходивших в майские дни в Персиановских казачьих лагерях. 

После завершения панихиды в Монастырском урочище, салютования  из орудий и прохождения церемониальным маршем конного и пеших казачьих подразделений, все присутствовавшие на панихиде казаки направлялись в станицу Старочеркасскую. Здесь им предоставлялись поминальная чарка и войсковая хлеб-соль, сидя за которыми, выражаясь словами поэта, «Бойцы вспоминали минувшие дни и битвы, где вместе рубились они».

 ПАВЕЛ ЧЕРНОВ