Жизнь казаков – от их рождения и до смерти – сопровождали различные семейные праздники. К таковым можно отнести как проведение крестин детей казаков и других  обрядовых действий с ними, так и празднование дней ангелов  взрослых членов казачьих семей.

Ну и, конечно же, самыми многолюдными и пышными были у донцов такие торжества, как свадьбы  казачьих сынов и дочек, которые уже выходили за пределы чисто семейных праздников.

КРЕСТИНЫ И ОБРЯДОВЫЕ СТРИЖКА С ПОМЫВКОЙ

В стародавние времена дни рождения в казачьих семьях особо не праздновались. Дни эти, как правило, проходили буднично. А воспоминания об обстоятельствах рождения детей того времени далеко не всегда были радужными. Ведь в то далёкое время рождались казачьи дети не в родильных домах и, зачастую, даже не в казачьих куренях. Нередко случалось это даже в полевых условиях: на прополке овощных культур и корнеплодов; на косовице сена либо злаковых культур; на токе для обмолота колосьев скошенных злаков.

 После того как в казачьей семье рождался сын-первенец, его стремились окрестить как можно скорее в станичной (как правило – единственной) церкви либо в своей (если крестины проходили в городе) приходской церкви. Дело в том, что в те суровые времена при родах (а также в первые  дни жизни) была довольно высокой смертность новорожденных младенцев. Похороны же некрещёного младенца были в то время затруднены рядом имевшихся  тогда церковных и мирских условностей, преодоление которых представляло собой немалую трудность. 

Если же рождение ребёнка было благополучным, то в скором времени (зачастую - буквально на следующий же день) родные и близкие семьи младенца отправлялись в станичную  церковь  либо в городской приходской храм, где и проводился обряд крещения новорождённого. На этом обряде в обязательном порядке должны были присутствовать восприемники - крёстные родители новорождённого младенца. Ибо их ответственность за будущее воспитание ребёнка была ничуть не ниже (а зачастую даже выше)  родительской.

Свои дни рождения, а также дни рождения своих детей и внуков казаки широко не отмечали. Зато они с большим размахом праздновали такие события в своей жизни, как дни ангела (то есть  именины). Но дни эти не всегда были радостны для тех, кто родился не под счастливой звездой: некоторые при крещении получали от священников такие имена, которые они ни за что не выбрали бы себе сами. Вот один из таких примеров.

Некий казачий чиновник прибыл в одну из приходских церквей столицы казачьего Дона с намерением окрестить своего новорождённого сына. К сожалению, со священником этой церкви отношения у него в своё время не сложились и с тех пор были довольно натянутыми. Священник же использует своё служебное положение, чтобы насолить чиновнику. Между ними происходит диалог, начатый священником.

- Вы в Святцы глядели?

- Да, заглядывал.

- Знаете, что сегодня в них – Ерминингельд?

- Да, осведомлён.

- Вот и нарекаю отрока вашего Ерминингельдом!

С этими словами священник окунает младенца в купель и передаёт новоявленного Ерминингельда восприемникам - его крёстным (наречённым) родителям.

Интересным и своеобразным был у казаков обряд первой стрижки мальчика. Впервые его стригли при достижении им годичного возраста. Его крёстная срезала у ребёнка пряди волос, которые затем хранились за его именной иконой до конца жизни их владельца.

После этого остриженного казачонка женщины передавали казакам, которые несли его к церкви, где мальчика ждал неосёдланный конь. Покрыв коня платком, поверх него сажали казачонка, стараясь предугадать, как сложится его дальнейшая жизнь, какова будет судьба будущего воина. Если младенец пускался в плач и валился с коня, то считалось, что судьба его незавидна: со временем он будет убит. А коли казачонок хватался за гриву и крепко держался на коне, то считалось, что он останется жив в любой передряге.

При возвращении из церкви казаков у родного подворья встречали казачки, которые пели:                       

Казака принямайтя, 

Да за ним доглядайтя:                                                                                                                                      Чтобы был он не квёлый,                                                                                                                                       

До всякой работы скорый…

Рождение же в казачьей семье дочери праздновалось не так широко, как рождение сына. При воспитании дочки стремились развить в ней женственность и трудолюбие. В младенческом возрасте с девочки, растущей в казачьей семье, её тётки, няньки (старшие сёстры) и мамашка (крёстная) символически «смывали заботы», с песнями и добрыми пожеланиями моя девочку в корыте. А в это время единственный допущенный на женскую половину дома мужчина – отец девочки – ел специально приготовленное для него кушанье – так называемую «отцовскую кашу»: подгоревшую, пересоленную, наперченную и политую горчицей. Но отец девочки должен был эту  кашу съесть и не поморщиться: для того, чтобы его дочери в будущей её жизни «поменьше горького досталось».

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ И
ДЕНЬ АНГЕЛА                                                                                                                          

В течение года в церковном календаре одно и то же имя святого, как правило, встречается  неоднократно.  Поэтому празднование именин того либо иного казака или казачки выбирали по ближайшему после их дня рождения дню памяти того святого, именем которого были названы. А остальные дни памяти этого святого назывались  малыми именинами. В те далёкие уже от нас времена ближайший ко дню рождения казака либо казачки день его ангела считался даже важнее, чем день его рождения. Поэтому семейный праздник устраивали именно в этот день, а не в день их фактического рождения.

В день своих именин именинник либо именинница разносили всем приглашённым к ним гостям именинные пироги. Получив такие пироги, гости приходили к имениннику в дом, садились за стол и разламывали над его головой специально испеченный для этой цели пирог. Считалось, что чем больше на голове именинника окажется начинки пирога, тем счастливее он будет в этом году.

В то время подарков в виде сувениров практически не существовало. А драгоценности и ювелирные изделия имели и дарили лишь состоятельные горожане. Поэтому в качестве подарков именинникам преподносились преимущественно вещи, предназначавшиеся для их практического применения: казакам – поясные ремни с металлическим набором, курительные трубки и мундштуки, портсигары; казачкам – лёгкие кашемировые шали, дамские сумочки, отдельные предметы чайной посуды вроде вазочек для варенья, сахарниц и каймашниц.

Зачастую подаренные именинникам предметы тут же использовались по их прямому назначению. Казаки заполняли портсигары покупными папиросами и угощали ими мужскую часть гостей. Казачки же наполняли вазочки вареньем собственного приготовления, а каймашницы – каймаком (образовавшимися при кипячении молока и затем снятыми с его поверхности запечёными сливками), без которого у нижнедонцов не проходило ни одно кофепитие. Этой традиционной на нижнем Дону процедурой и заканчивалось у женской части гостей празднование всех именин. 

Дело в том, что «пить кохвий» (именно так произносили это слово нижнедонцы из-за отсутствия в их речи звука «Ф», заменяемого ими сочетанием звуков «Х» и «В») повелось на нижнем Дону ещё со времён владычества в Приазовье турок, от которых и попали к казакам кофейные зёрна. Эта традиция первоначально была заведена в Черкасске. А с переносом столицы казачьего Дона в Новый Черкасск она перешла не только в него, но и в окрестные станицы - в ближайшую к нему Кривянскую и в другие.

СВАТОВСТВО И СВАДЬБА 

Однако особо красочными у казаков были всё же свадебное торжество и предшествовавшее ему  сватовство. В некогда единственном на Дону казачьем городе Черкасске проводились они примерно так же, как и в большинстве донских станиц. С той лишь разницей, что в обряды эти не были привнесены элементы аналогичных торжеств иных славянских народов – великороссов и малороссов, соответственно соседствовавших с казачьими землями северных и западных округов Земли (позднее – области) войска Донского.

Но сватовству и свадьбе предшествовала такая непростая процедура, как выбор невесты. В XIX веке подбор брачных пар, как правило, не зависел не только от желания невесты, но, зачастую, и от воли жениха. Пару для молодого казака подбирали не только члены его семьи, но и представители его близких и даже дальних родственников. В один из дней все они приходили в дом жениха и устраивали большой совет по поводу того, в какую семью им идти и чью дочь сватать за представителя их рода. Процесс выбора  невесты нередко был настолько труден и долог, что полностью соответствовал современному выражению «без пол-литра не разберёшься». Поэтому хозяин дома обычно просил хозяйку подать участникам многотрудного совета  винца, чтобы те, став более покладистыми, быстрее пришли к единому мнению.

Когда выбор будущей невесты был сделан, то в дом её родителей отправлялась группа сватов - специально подобранных для столь деликатного дела родственников жениха.  Если до дома потенциальной невесты было слишком близко, то сваты умышленно ехали к нему окружной дорогой, чтобы об их намерениях знало большее число горожан. В доме невесты молодые зачастую видели друг друга впервые. Но на вопросы своих родителей о том, согласны ли они идти под венец друг с другом, как правило ответствовали: «Из родительской воли не выхожу». В состав группы сватов зачастую входила и профессиональная сваха, которая в ходе сватовства сглаживала все шероховатости менее опытных коллег. Она руководила процессом сватовства так же умело, как ведёт штурм неприступной крепости опытный градоимец. При этом участвовавшие в сватовстве  казаки, говоря в своих иносказательных речах о создании «лезерва», о подготовке «антилерии» и, наконец, о начале самого «приступа», употребляли слышанные ими ещё в годы службы военные термины.

После успешного завершения сватовства начиналась подготовка к самой свадьбе, назначавшейся обычно на периоды, свободные от полевых и прочих работ. Начало свадебного процесса знаменовалось перемещением приданого невесты, которое на Дону звали «имением», в дом жениха. Впереди процессии женщины несли набор подушек, подбрасывая их вверх и припевая:
Сястрицы-подружки,

Няситя подушки!
Да кладитя подушечки на кровать,

Чтобы Ване с Маней было мягко спать!

Следом за процессией на подводе везли обязательный набор громоздких предметов приданого. В их число входили: сундук с нарядами невесты, кровать с периной и тёплым одеялом, пара стульев, столик и настенное зеркало в резной раме. А наиболее «справные» невесты могли иметь даже самовар. У дома жениха «подушечный поезд» встречали его  родственники во главе с его матерью. Они придирчиво осматривала приданое и давали ему свою оценку. Наконец, родственники жениха соглашались принять приданое, и его мать угощала всех участвовавших в доставке приданого. 

Продолжалась казачья свадьба на следующий день, как и все свадьбы в Российской империи, венчанием новобрачных, которое в Новочеркасске проходило либо во временном деревянном соборе, либо в одной из приходских церквей города. Ведь все браки того времени были не светскими, а церковными: служители церквей и соборов не только венчали, но и фиксировали факты венчания в имевшихся в храмах метрических книгах, заверяя записи об этом своими подписями и печатями храмов. При необходимости вступившие в брак могли получить выписки из этих метрических книг.

 После венчания молодожёнов в тарантасе, который сопровождали лихие верховые  наездники, доставляли к подворью жениха (зимой свадебные застолья проходили в доме как жениха, так и невесты, а летом – во дворах их домов.) Ждавшие новобрачных на крыльце родители жениха встречали молодых хлебом: они разламывали над их головами каравай, а затем сыпали на них зерно и орехи, бросали конфеты и монеты. Собравшиеся у крыльца зеваки и ребятишки, толкая друг друга, бросались поднимать всё это с земли.

В доме жениха (либо в его дворе) проходило главное свадебное застолье, которое звалось «пиром». Распорядитель этого застолья звался дружкой и руководил его ходом. В начале «пира» дружка со свахой обходили всех присутствовавших на нём гостей, поднося каждому из них  «выпивку и заедку» и долю свадебного каравая с воткнутым в неё сахарным петушком на палочке. Доля каравая с петушком звалась каравайчиком. Гости выпивали хмельное, брали с подноса каравайчик и во всеуслышание объявляли о том, что они преподносят молодым в качестве свадебного подарка. Ценность этого подарка напрямую зависела как от состоятельности гостя, так и от степени его родства с женихом либо с невестой.

Интересно отметить, что не только до революции, но и в советский период - вплоть до «хрущёвской оттепели» - при проведении свадеб на Дону спиртные напитки на гостевые столы не выставляли. После сбора подарков дружка со свахой наполняли рюмки и разносили их на подносах уже всем присутствовавшим на свадьбе гостям. Но делали они это ограниченное число раз. Поэтому все гости на донских свадьбах были ограничены в употреблении алкоголя и получали его столько, сколько его им подносили.

А третий день казачьих свадеб начинался с так называемого «Весёлого утра». Перед его началом  родные и гости жениха с утра собирались на подворье его родителей и оттуда весёлой толпой шли к подворью родителей невесты. Часть этой весёлой  и пёстрой толпы составляли ряженые казаки и казачки: мужчины наряжались женщинами, а женщины рядились мужчинами. Впереди один из парней половчее нёс древесную ветвь, украшенную яркими лентами и бантами и называемую «калиной». Перед «калиноносцем» стояла задача: подойдя к подворью родителей невесты, прорваться  сквозь стоящий перед ним живой заслон, взобраться на крышу какого-нибудь из дворовых строений и воткнуть в его дымовую трубу «калину» как победный стяг.

К слову сказать, обычай этот в донских станицах соблюдается и поныне. После завершения этого довольно зрелищного мероприятия, все присутствовавшие на нём усаживаются за накрытые столы, и свадебное веселье - с застольем, с шутками и прибаутками, с песнями и плясками - продолжается. 

ПАВЕЛ ЧЕРНОВ