ОБЩЕСТВЕННАЯ ЖИЗНЬ ДОНЦОВ

Когда император Александр I Павлович впервые посетил Новый Черкасск, то думал он, что бал по случаю его прибытия в столицу казачьего Дона, как и в губернских городах Российской империи, в коих ему до этого доводилось бывать, будет дан в здании дворянского собрания. Но, к его большому сожалению и удивлению, такового в Новом Черкасске не оказалось. И самодержец высказал пребывавшему тогда на посту войскового атамана генералу Денисову своё монаршее пожелание в скором времени увидеть таковое в стольном граде донцов. Само собой разумеется: то, что всероссийским императором сказано, донским атаманом должно быть исполнено - безоговорочно, точно и в срок!

И атаман Денисов предложил обществу донских дворян собрать для постройки здания их собрания необходимую для этого сумму. Особых возражений по этому поводу он от них не услышал. Но и восторга по поводу быстрейшей реализации своего предложения он среди дворян не увидел. И немудрено: сумму для постройки здания дворянского собрания им требовалось собрать немалую. Но первоначальный взнос дворянами был всё же сделан. А затем дело шло ни шатко ни валко: до тех пор, пока круг дворян не расширился и не проникся сознанием необходимости строительства здания для их регулярных встреч в нём и проведения там не только совместного досуга, но и разного рода общественных мероприятий: собраний, заседаний, обсуждений насущных вопросов.

Однако проведение собраний и обсуждений в те времена было чревато непредсказуемыми последствиями. Напомним, что после Отечественной войны 1812 года и заграничного похода русской армии в Европу русские и казачьи офицеры вплотную познакомились с жизнью европейских народов, которые не только имели более высокие уровень и качество жизни, но и более передовой общественный строй, не имевший такого позорного явления, как крепостничество. Всё это не могло не сказаться на умонастроениях не только офицеров русской императорской армии, но и офицеров войска Донского. И вот 27 февраля 1823 года генерал-майор Иловайский О.В. (который был в тот период не только родственником войскового атамана, но и войсковым дворянским депутатом) в имевшемся у него в городе собственном доме созвал тайное собрание. На собрании этом присутствовали не только окружные дворянские депутаты, но и дворяне войска Донского из числа наиболее крупных помещиков-землевладельцев.

Необходимо сказать, что понятие «вольный Дон» к тому времени уже давно утратило свой первоначальный смысл. Коренное население прежде независимого Дона - некогда вольное казачество - уже не было однородной массой. Поглощение независимого и демократического Дона окрепшей в военном отношении монархической Россией, ставшей в период царствования Петра I империей, привнесло в демократические прежде традиции казачьего населения такие негативные явления, как лишение казаков возможности самим выбирать себе войсковых атаманов в связи с их назначением императором. Неподконтрольные же казакам атаманы стали использовать данную им императорами власть в своих корыстных интересах. Глядя на них, так называемое домовитое казачество стало всё больше отрываться от некогда однородной казачьей массы: правдами и неправдами обогащаться, обзаводиться обширным хозяйством и даже хуторами, заселять свои хутора наёмными работниками и приобретёнными у русских помещиков крепостными крестьянами.

Долгое время командование иррегулярных казачьих войск, командиры казачьих частей и подразделений, участвуя в боях и походах в составе русской регулярной армии, были на второстепенных ролях: они имели казачьи звания, но не имели офицерских чинов. Да и награждали их не государственными наградами, а серебряными ковшами, нестандартными персональными медалями «большой пропорции», именным оружием с соответствующими их заслугам надписями. В период же правления императрицы Екатерины II казачьим военачальникам, имевшим такие казачьи звания, как «есаул» либо «полковник», стали присваивать такие армейские чины, как «секунд-майор» либо «премьер-майор». По поводу чего казаки грустно иронизировали: «Нашего полковника пожаловали майором!» Но со временем казачьи звания окончательно приравняли к соответствующим офицерским чинам русской императорской армии, стали награждать казачьих офицеров государственными наградами Российской империи и союзных ей государств. И те, получая пожалованные им ордена либо чины, становились российскими дворянами со всеми сопутствующими их новому статусу привилегиями.

К 1812 году на Дону уже насчитывалось до 400 дворянских родов. После же завершения войны и возвращения казаков из заграничного похода число таковых возросло до 800. По своей численности донское дворянство стало превосходить число дворян во многих среднерусских губерниях. Но своего дворянского общества оно не имело. В 1816 году атаман Платов просил имперский центр учредить на Дону предводителей дворянства «общего и уездного, по примеру губерний». Но ему в этом было отказано. Однако в июле 1817 года по инициативе М.И. Платова всё же было созвано дворянское собрание. Ему атаман и подал свои «Предложения», которыми уведомил о необходимости наличия в войске Донском дворянских депутатов: одного - войскового и по одному - «в каждом начальстве». Согласно этим «Предложениям», прошедшее в Новом Черкасске 2 июля 1817 года собрание дворян впервые избрало на Дону войскового и окружных дворянских депутатов. И хотя утверждения этих депутатов имперским центром не последовало, донские депутаты исправно исполняли свои обязанности в течение всего их трехлетнего срока пребывания на своих выборных должностях.

Следующие дворянские выборы состоялись в Новом Черкасске уже при атамане Денисове А.К. - в 1820 году. На них войсковым дворянским депутатом был избран генерал-майор О.В. Иловайский. Избраны были и окружные дворянские депутаты. И хотя войсковой атаман Денисов обратился к министру юстиции с просьбой о содействии в утверждении новоизбранных депутатов императором, тот вскоре сообщил, что утверждение возможно лишь после того, как будет утверждено «Положение о войске Донском». Сегодняшним исследователям казачьего быта и казачьей общественной жизни трудно судить о том, какие именно нюансы государственного устройства того периода и какие именно правительственные распоряжения того времени вызывали на Дону непринятие их даже привилегированным обществом. Но что элита донского общества того исторического периода была не всеми ими недовольна, можно сказать однозначно. И такой не последний в донском обществе человек, как Осип Васильевич Иловайский - брат ставшего войсковым атаманом А.В. Иловайского, интуитивно понимал, что российским имперским центром далеко не всё делается в направлении, необходимом даже для элиты (в том числе и донской).

Понимая, что утверждение «Положения» о войске Донском может затянуться на многие годы, донские дворяне решили не дожидаться этого момента. Поэтому-то войсковой дворянский депутат О.В. Иловайский и провёл необходимую для организации тайного собрания подготовку, назначив его проведение в своём доме в Новочеркасске на 27 февраля. Но собрание в доме Иловайского О.В. хотя и звалось тайным, но, по всей видимости, было проведено без строгого соблюдения правил конспирации. Ибо вскоре о нём стало известно в самом Санкт-Петербурге. В связи с этим 16 марта 1823 года императором Александром I был издан высочайший манифест, которым намечавшиеся на Дону дворянские выборы были отложены до утверждения «Положения о войске Донском». Более того: Осип Васильевич был отставлен от службы с формулировкой «по болезни». А всем прочим участникам собрания указом от 28 марта 1823 года был объявлен выговор: очень строгий и нравоучительный – «чтоб впредь на то не отваживались». За отдельными же участниками собрания, проявившими на нём некоторую активность, был даже установлен тайный надзор.

ГОРОД ГЛАЗАМИ ПРИЕЗЖИХ

Депутатская работа хоть и велась на Дону в меру сил и возможностей дворянского общества, но недворянского населения в столице казачьего Дона было куда больше. Его жизнь и быт тоже требовали обустройства и улучшения. Но обустройство города шло не так быстро и не так качественно, как того многим хотелось бы.

Существовавший в Новочеркасске высочайше утверждённый Комитет для устройства войска Донского ещё при атамане Денисове наметил ввести на Дону в число действующих ряд заведений. Из них в Новочеркасске намечались: врачебная управа, сиропитательный дом (для брошенных детей), дом для престарелых и увечных (для мужчин и женщин), дом смирительный (для душевнобольных) и дом рабочий. Отмечалось, что не все уже существующие здания и сооружения имеют удобное для населения расположение. Так, например, по поводу городской аптеки сообщалось, что она представляла собой «небольшой дом, удобный для помещения с лабораториею и приличными службами». Однако при этом отмечалось, что «заведение сие поставлено не на своём месте, ибо оно находится на самом краю города и, следовательно, с одной стороны – отдалённость; с другой – худой съезд с горы во время грязи препятствует бедным жителям пользоваться пособиями аптеки».

Новочеркасск по административно-территориальному делению первоначально был разделён на три части, называвшиеся станицами. Каждая из этих станиц управлялась избиравшимися «погодно от общества» атаманом и двумя судьями, от которых зависел «начальный распорядок общественных дел и внутреннее управление военных обязанностей казаков». Полицейское же управление имело «особые власти». Для охраны общественного порядка Новочеркасск также был разделён на три части, «вверенные частным приставам, кои имеют все обязанности, установленные законом для полицейских чиновников, и подчинены полицмейстеру». Проезжавшие через Новочеркасск путешественники описывали жизнь новочеркасцев такой, какой они её видели со стороны. Говорят, что со стороны – виднее. Поэтому многое из быта и обычаев горожан удивляло проезжих. Вот, например, описание местных обычаев и нравов из «Тифлисских ведомостей», опубликовавших записки путешественника, следовавшего в Закавказье через Новочеркасск.

«Обычаи Донцев весьма простые. Увеселения и балы у них неизвестны. В хорошее время жители обоего рода в Ново-Черкасске по воскресеньям прогуливаются в саду, находящемся при доме войсковой канцелярии. Мне сказывали о следующем странном обычае, соблюдаемом в Ново-Черкасске по вторникам и субботам. Казак с шестом в руках, на верхнем конце которого привязан веник, ездит верхом по улицам города и кричит: «Собирайтесь к такому-то в баню!» А по четвергам с таковым же оружием ездит по улицам и кричит: «Девки и бабы, сходитесь к такому-то в баню!»

Для местных жителей этот обычай новочеркасцев вряд ли выглядел странным. Видимо, далеко не у всех жителей города имелись при доме бани. Вот и возводили на подворьях некоторых новочеркасцев общественные постройки, предназначавшиеся для помывки в них не только семьи владельца подворья, но и жильцов ещё редких в Новочеркасске строений на этой же либо соседней улице. Несколько дошедших до нас воспоминаний о своём проезде из Петербурга на Кавказ через Новочеркасск оставил Владимир Броневский. Это, конечно, не записки Лермонтова, но представление о городе того периода они дают вполне достаточное. Вот выдержки из них.

«Триумфальные ворота обещают город большой и хорошо устроенный. Но как наружность часто бывает обманчива, так и здесь, едва минуешь ворота, город исчезает и глаза разочаровываются. При въезде много пустырей, много домиков без ворот и забора, и обширное место для публичного сада, в коем пока, кроме низкой оградки, нет ещё ни одного дерева.

В середине города изрядная улица, с первого взгляда представляет нечто хорошо начатое с намерением никогда не кончить. Тут огромный каменный собор, вчерне доведенный до купола, стоит без крыши, и от давнего времени, как остановлена работа, он начал уже сверху разваливаться. Здесь дом ещё строится, а там от ветхости уже валится; тут приготовлено множество камня, леса и другого строительного материала, от долгого лежания почерневшего и частично уже сгнившего».
А что мог приобрести в то время новочеркасец в имевшихся в городе лавках? Ведь в не имевший водных путей Новочеркасск даже в весеннюю либо в осеннюю распутицу товары приходилось доставлять лишь гужевым транспортом. На этот вопрос нам тоже отвечают записки Броневского, побывавшего в гостином дворе и ознакомившегося с ассортиментом имевшихся там товаров.

«Многих необходимых вещей ещё в продаже не имеется; собственных купцов мало, а вся торговля находится в руках нахичеванских армян и ростовских купцов, которые малыми партиями привозят сюда нужнейшие товары. <…> Портных, столяров, плотников, кузнецов, и других нужных мастеровых также мало; и всё это потому, что казаки, как люди военные, никакими почти ремёслами не занимаются».

Вот так и жили новочеркасцы того периода: товары в городе практически никакие не производились, иногородние купцы доставляли их в город крайне мало, а общество торговых казаков хотя в то время уже и было создано, но еще не набрало силу. Достаточно сказать, что начавшая работать в Новочеркасске в середине 1830-х годов небольшая хлопчатобумажная фабрика есаула Фомина из-за отсутствия оборотного капитала, собственного сырья и ряда других причин вскоре закрылась.

ПАВЕЛ ЧЕРНОВ