При Платове и без него

Двое триумфальных ворот - на въезде в Новый Черкасск и на выезде из него - сооружались специально к ожидавшемуся приезду императора Александра I. К намеченному сроку они были практически закончены. Дело оставалось за малым: снабдить их надписью, достойной такого неординарного события. По мнению Платова, сделать это желательно было в стихотворной форме. Но в ближайшем окружении Матвея Ивановича профессиональных поэтов не имелось. Поэтому атаману не оставалось ничего другого, как поручить сделать это кому-то из имевших хоть какое-то отношение к сочинительству.

Так как выбор кандидатов для выполнения столь ответственного поручения был крайне ограничен, то донской атаман поручил заняться этим директору войсковой гимназии А.Г. Попову. Известно, что приветствие императору в стихотворной форме Поповым писалось ночью. А утром войсковой атаман уже смог ознакомиться с результатом его ночного труда. На листе высококачественной гербовой бумаги (на бумаге более низкого качества вряд ли можно было начертать посвящённые монарху строки) атаман прочёл вот такое четверостишие:

«Объемлемы восторгом, радостью сердца
Спешат во сретенье монарха и отца.
Се Александр днесь ту же благость нам явил,
Чем в первый раз Великий Пётр нас озарил».

Самодеятельный поэт в своих восторженных строках сравнил будущий приезд в Новый Черкасск императора Александра I с приездом в Черкасск российского монарха-реформатора Петра I, который побывал на Дону в период подготовки и проведения им кампании по взятию тогда ещё турецкого Азова. По поводу художественных достоинств написанных А.Г. Поповым строк говорят разное. Одни – что эти не очень гладкие (на взгляд современного читателя) строки директор гимназии умышленно сделал такими, так как после отказа заняться их сочинением был якобы по атаманскому приказу заперт в карцер, в котором и провёл всю ночь в творческих муках. Другие – что строки эти привели атамана Платова в восторг, и он тут же поощрил их сочинителя похвалой.

Как бы там ни было, но строки эти получили право на существование и были воспроизведены на лицевых сторонах обоих триумфальных ворот. А на тыльных сторонах этих ворот были размещены такие надписи:

«При А.Г.М. Платове. 1817 г.»

Это должно было означать, что ворота были сооружены при Атамане Графе Матвее Платове в 1817 году. Но самому атаману графу Платову так и не пришлось встречать российского императора ни у одних из них.

Дело в том, что в тот год государь император в Новый Черкасск так и не приехал. Вместо него в столицу казачьего Дона прибыл брат российского самодержца – Великий князь Михаил Павлович. Его-то и встретил у юго-западных триумфальных ворот донской атаман. А сам император приехал в Новочеркасск лишь в следующем году. К сожалению, граф Платов встретить императора уже не смог: 3 января 1818 года прославленный донской атаман скончался.
Умер Матвей Иванович в своём имении, которое находилось значительно западнее Таганрога и звалось слободой Еланчикской (по названию речки Еланчик). После доставки тела атамана в его пригородное Мышкинское имение (как звалось это место в тот период) оно было встречено 8 января духовенством и генералитетом. Затем, по дошедшему до нас письменному свидетельству протоиерея Василия Рубашкина, тело атамана было препровождено «в нижние дома, обитые чёрным сукном, в коих свету не видно было, кроме освещения горевших на 12 подсвечниках ослопных свеч», где и было оставлено «на возвышенном катафалке».

Погребён же войсковой атаман - граф Платов М.И. - был 10 января 1818 года. Как свидетельствовал уже упомянутый протоиерей Рубашкин, «при новом Новочеркасском каменном соборе с наивеличайшею духовною и мирскою церемониею». И тут уместным будет пояснить, что погребение было произведено в специально сооружённом для этого склепе вблизи от лишь недавно начатого строительства каменного кафедрального собора. А церковные службы в этот период проводились в расположенном в юго-восточной части соборной площади временном деревянном соборе. Первоначально возведённый как временное сооружение, деревянный собор за время своего существования (а простоял он на этом месте без малого век) несколько раз ремонтировался и переделывался, после чего довольно существенно изменялись как его внутреннее устройство, так и его внешний облик.

Упомянем тут также о том, что склеп атамана Платова со временем стал фамильным, причём мужским. В нём в разное время поместили также не только останки сына атамана – генерал-майора Платова, умершего за 5 лет до него, но и атаманского правнука по линии дочери – младенца князя Голицына, умершего около двух десятилетий спустя после смерти прадеда-атамана. Женский же склеп рода Платовых принял не только прах умершей раньше мужа супруги атамана, но и умерших позже атаманских дочерей – Александры и Марфы. Неподалёку от этих укрытых под землёй склепов был установлен заказанный сыном атамана и исполненный известным скульптором Мартосом беломраморный памятник атаману Платову. Постамент этого памятника, на котором в своё время покоилось мраморное изваяние головного убора генерала Донского казачьего войска (шапки, украшенной пышным пером и этишкетом), сохранился до наших дней и ныне находится во дворе музея истории донского казачества.

Первый вариант собора

При жизни М.И. Платова в основанной им новой столице казачьего Дона было начато строительство многих первоочередных объектов. Но не все эти объекты были завершены на момент смерти прославленного атамана. К одному из таких объектов относится и главный храм не только Нового Черкасска, но и всей территории казачьего Дона того исторического периода, носившей название Земли донских казаков.
После торжественной, но чисто символической закладки соборного храма в 1805 году реальное его строительство шло не столь быстро, как того хотелось бы атаману Платову. Только на следующий после символической закладки собора год были получены из имперской столицы готовые чертежи его проекта. Автором этого проекта был архитектор отнюдь не рядовой, а действительный статский советник Луиджи Руска, имевший статский (гражданский) чин, соответствовавший чину генерал-майора. Для контроля как строительства собора, так и строительства ряда других зданий по присланным из Санкт-Петербурга чертежам в 1806 году на Дон был прислан столичный архитектор Андрей Лавопьер.

Тем не менее, и после этого строительство собора также продолжало идти ни шатко ни валко: целую пятилетку на месте строительства собора продолжались лишь неспешное рытьё котлована да заготовка строительных материалов. Но быстрый и решительный в своих действиях атаман Платов, глядя на реальное положение дел со строительством первостепенных объектов, принял волевое решение и в 1811 году заключил контракт, предусматривавший контроль строительства важнейших объектов Нового Черкасска, с самим Луиджи Руска. Ведь детище этого архитектора в тот исторический период вполне могло стать крупнейшим храмом Российской империи! И это было действительно так. Ведь на тот момент не было ещё начато строительство более крупных российских храмов: ни Исаакиевского собора в Санкт-Петербурге, ни храма Христа Спасителя в Москве.

По проекту же Луиджи Руска войсковой собор в Новом Черкасске должен был в плане вписываться в прямоугольник со сторонами 66 на 69 м, а в высоту он должен был подняться на 64 м. Его главный купол должен был покоиться на барабане диаметром 20 м, а четыре окружавших его малых купола – на барабанах диаметром около 11 м. Купола соборного храма предполагалось выполнить из металлических стропил, покрытых листами красной меди с последующим их золочением. По проекту, восточный фасад храма (где размещался алтарь) имел полукруглый выступ. А остальные 3 фасада этого храма, выполненного в стиле «римской архитектуры» (то есть в стиле русского классицизма), должны были иметь шестиколонные портики. Высота колонн достигала 14 м, а их диаметр составлял 1,4 м.

Колонны и пилястры были запроектированы из местного материала – так называемого «дикого камня» с берегов Белой Калитвы. Этот камень должен был пойти также на изготовление карнизов и полов. Изготовление капителей предусматривалось из чугуна с последующим его золочением. Колонны и стены соборного храма задумано было отделать и обложить так называемым фальшивым мрамором с лепными позолоченными деталями. А при отделке окон и дверей храма проектом предусматривалось использование бронзовых деталей и украшений.

После прибытия на Дон автора проекта соборного храма в Новом Черкасске – Луиджи Руска, контроль за возведением самого крупного сооружения города был поручен его родному брату – Иерониму Руска. И хотя это обстоятельство несколько ускорило строительство храма, но оживление работ в котловане и на поверхности наблюдалось недолго – до начала Отечественной войны 1812 года. Однако атамана Платова и в ходе войны не покидали мысли об обустройстве его детища – нового административного центра Дона и его соборного храма. В ходе боевых операций донцы неоднократно захватывали у противника богатые военные трофеи: изделия из бронзы, серебра и золота, а также отлитые из бронзы стволы артиллерийских орудий – пушек, гаубиц, мортир.

Благородные и цветные металлы годны были для изготовления из них необходимой для донских храмов церковной утвари, а трофейные орудия можно было установить у стен будущего соборного храма как символ победы русского оружия в минувшей большой и тяжёлой войне. Донскому атаману хотелось сделать это как можно быстрее. Поэтому М.И. Платов после окончания заграничного похода русской армии, находясь в конце 1815 года в Варшаве (напомним, что в тот исторический период столица тогдашнего царства Польского находилась на западной окраине Российской империи), отправил на Дон письменное распоряжение, в котором предписывалось войсковой канцелярии с наступлением тепла возобновить постройку соборного храма в Новом Черкасске.

Сам же донской атаман направился после этого в Санкт-Петербург, куда после изгнания армии Наполеона из пределов России он отправил для Казанского собора ценнейший дар - отбитые донцами у французов 40 пудов трофейного серебра, которое потом было использовано для облицовки главного иконостаса этого соборного храма. А для антуража внутреннего убранства будущего главного донского храма (как своеобразного памятника победе русского оружия в борьбе с иноземным нашествием «двунадесяти языков» при активнейшем участии донцов) атаман Донского казачьего войска намеревался использовать войсковые регалии. Он также планировал установить перед этим храмом трофейные французские орудия, которые в итоге там так и не появились. (Забегая вперёд, скажем, что в конечном итоге появились эти орудия у памятника самому атаману графу Платову, да и то лишь почти через два десятилетия после открытия такового в Новочеркасске.)

Дела на строительстве соборного храма заметно продвинулись вперёд лишь в 1816 -1817 годах: стены возведены были уже до такой высоты, что на них появились оконные проёмы. И это – в то время, когда немалые средства и силы были задействованы ещё и на сооружении в городе сразу двух триумфальных ворот. Но со смертью главного вдохновителя и куратора всех ведшихся в городе строительных работ – атамана Платова – работы на строительстве собора вновь приостановились. К 1822 году стены собора выросли примерно лишь на полтора десятка метров. К этому времени скончался уже не только главный куратор строительства собора, но и автор его проекта. И стройка вновь замерла. Но теперь уже не на несколько лет, а более чем на два десятилетия. Так что наружные стены собора, поднятые на высоту около полутора десятков метров, мог наблюдать, будучи в Новом Черкасске проездом на Кавказ и обратно, не только Александр Пушкин, но и Михаил Лермонтов. Как это могло выглядеть, изобразил на своей акварели старший товарищ автора этих строк – инженер-строитель по образованию и краевед по призванию В.Н. Репников.

Павел Чернов